Роза Рымбаева – песни от главной

Признание в 18 лет, слава на весь Союз, жизнь на одну зарплату и большое чувство ответственности за тех, кто рядом. Такая Она, Роза Рымбаева.

Журналист встретился с певицей на репетиции со студенческим оркестром. Певица пела в полный голос. Улыбалась, пританцовывала, всем своим видом помогала музыкантам играть.
– Вы и на репетиции не жалеете голос?
– Я по-другому не умею. К тому же, это было важно для оркестрантов. Это наша первая встреча, музыканты должны услышать мое пение, почувствовать стиль. Даже на репетицию надо приходить стопроцентно готовым: ты знаешь полностью произведение, текст, аранжировку, партитуру. И когда поешь самые первые такты, оркестр слышит, стоит этому певцу нормально аккомпанировать или нет.
– Роза Куанышевна, если бы вы писали книгу о своей жизни, то о чем бы она была?
– Мой муж всегда шутил: «Легко ли быть мужем народной артистки?» Лепить ее, выполнять желания, чтобы она могла раскрыться на сцене. А со мной было нелегко в творческом плане. Я, как актриса и как режиссер, заранее словно прокручиваю кинопленку и вижу, как подавать ту или иную песню. Поэтому творческие споры у нас случались часто. Так вот, отвечая на вопрос о книге, я бы писала о том, легко ли быть вообще женщиной, певицей и человеком.
– Так легко ли?
– Кто такой мужчина-певец? Он – звезда, и жена должна ему создавать все условия, лишь бы он прекрасно себя чувствовал и звучал – ел вкусно, спал хорошо. А женщина-певица должна успевать за картошкой на базар сходить, постирать, приготовить, убрать. Потом еще выйти на сцену и быть там на уровне. Вернуться домой, и опять то же самое по кругу. Так что для женщины быть актрисой, певицей, звездой – тройная нагрузка. Я, например, требовательна и в быту, и на сцене, и в жизни. Прежде всего, к себе. А есть певицы, которые до обеда спят, после у них массаж, ванна. Ближе к вечеру начинают думать: «Где бы выгулять новое платье?». Все мои платья – это дополнение к песне. Я вижу себя со стороны, в первую очередь, актрисой, которая создает образ, в котором должна раствориться.
– Думаете ли воплотить это на экране?
– Если решится вопрос с финансами, то я наконец замахнусь на фильм о моей жизни. Сейчас пишется сценарий. В первой части, до смерти моего мужа, меня будет играть молодая актриса, а там, где мне уже за 40, я пока еще могу сама сыграть.
– Вы прекрасно выглядите.
– Актеры рано стареют внешне. Износ идет постоянный, но когда выходишь на сцену, никто не должен знать, что ты не спал, летел 18 часов на Кубу или мчался по казахстанской степи всю ночь. Ты должен подарить людям праздник. Причем сцена эта – не всегда дворец культуры. Это может быть грузовик, который поставили на площади или на стройке.
– Так было в молодости?
– Нет, когда второй сын Мади родился, в начале 2000-х. Муж умер, и я осталась с двумя сыновьями. Давали по три концерта в день, на улицах, на площадях, на грузовиках, где угодно.
Я старалась строго воспитывать детей, чтобы они не разболтались. И, возможно, в этом плане перегнула палку – очень многого требовала. Да, они всегда правильно развивались, но мне кажется, им не хватало свободы. Я контролировала, направляла, наставляла. Думаю, детям надо больше давать свободы, тогда они в жизни были бы раскованней, чем я, шире в творческом плане, эмоциональней. А может, они и должны быть интеллигентными, строгими к себе. Вероятно, это гены.
– А как вы выдерживаете груз гениальности? Не было ли искушения думать: «Я уже достигла всего, можно расслабиться»?
– Я не считаю себя гениальной, просто смотрю на все взглядом небезразличного человека, который хочет поделиться с публикой своими мыслями. Достигла чего? Вы что? Я обычный артист, трудоголик. Возможно, я признана, но вершина мастерства недосягаема, это бесполезно. Над этим можно работать всю жизнь. У меня есть свое определенное место. Кто-то меня любит, кто-то нет.
– Вы – одна из немногих казахстанских звезд, кто может давать большие сольные концерты с оркестром. Чего больше в вашем голосе: природных данных или работы?
– Давайте посчитаем. Еще муж мне говорил, что такие исполнители от природы рождаются ой как нечасто. Есть много прекрасных музыкантов, вокалистов, концертмейстеров, а есть яркие индивидуальности. И это уже вещи другого порядка. Я, может быть, не так идеальна как вокалистка, но у меня в комплексе идут артистизм, эмоциональность, темперамент. Плюс мои вокальные данные. Мне повезло, что это все совпало. Добавьте сюда профессиональное образование, без которого ты точно не достигнешь того, что нужно для большой сцены. В жизни я спокойная. Но что касается исполнительства, в нем я, конечно, выкладываюсь полностью. На песне «Нежность», например, могу заплакать. Слезы наворачиваются, комок в горле. Ты уходишь в эту историю, ловишь настроение. «Опустела без тебя земля…». Есть такой актерский прием «Если бы я…» и предлагаемые обстоятельства по системе Станиславского. Если бы я была на месте женщины, которая отпустила мужа в полет, и он не вернулся, то какие бы это были переживания?
– В отношениях с мужем вы были эмоциональны?
– Конечно. Мы могли много спорить по поводу творчества. Он был очень интеллигентный, спокойный. А я вот кипела, он пытался меня сдерживать, направить в правильное русло. Я не подчинялась. Муж привил мне хороший вкус, правила поведения на сцене. Многое, чего я не знала до замужества, постигала вместе с ним. Уже получив профессиональное актерское образование, я сама стала больше работать над собой. А до этого был просто талант, эмоции и яркое пение девочки, которую все любят.
– А какой вы были в семье ваших родителей?
– У нас многодетная семья, где музыкальные практически все. Любой мой брат или сестра могут взять микрофон в караоке и запросто петь. Поэтому на семейные вечера мы никогда не приглашаем артистов. Что касается моей роли в семье, я была средняя. С первого класса школы постоянно находилась на виду. Не скажу, что у нас семья отличников, никто особо не старался в учебе, хотя я училась на пятерки, и родители на собраниях в школе всегда сидели на первых рядах, зная, что сейчас им будут давать за меня грамоту, а потом еще их дочь будет выступать. Семейная жизнь моих родителей была для нас примером. Они простые люди, честно трудились. И их единственной задачей было накормить детей, отправить в школу, одеть, обуть. Восемь детей, представляете! Они всю жизнь посвятили нам и для себя не жили.
– Вы были готовы к этому в своей семье?
– Я не могу сказать, что была готова к замужеству. Но я настолько любила своего мужа и просто хотела быть именно с этим человеком. Планов выйти за него замуж, родить ребенка, получить квартиру, машину у меня никогда не было. Мы просто были вместе и все. Вместе работали, вместе гастролировали. Муж – моя главная и первая любовь. Вышло так, что я повзрослела автоматом, сразу попала в такую среду, где были композиторы, дирижеры, оркестр, всесоюзные сцены, конкурсы.
– А вам хотелось в кино ходить и мороженое кушать?
– Мороженое я до сих пор люблю! У меня в холодильнике оно всегда лежит. А что касается кино, свиданий романтических… У нас все это было уже в семейной жизни. Кино, обеды, репетиции, концерты, гостиницы, посиделки за чаем, переезды – творческая жизнь.
– Говорят, быт убивает чувства. Вы с этим сталкивались?
– Никогда. У нас была любимая работа, квартиры и у него, и у меня. Когда мы поженились, нам выделили трехкомнатную. Так что бытовых и материальных проблем не было. Мы много не зарабатывали, но были счастливы. Было признание, концерты с аншлагами в Москве, Ленинграде и других городах Советского Союза.
– Получается, пока вы все время в разъездах, было не до быта?
– Быт-то налаженный дома стоял. Чтобы иметь лишние бриллианты, по несколько машин в гараже, такого не было. Мы сидели на одной зарплате. Премии я получала, когда выигрывала конкурсы. На гастроли съездим, план выполним, зарплату получим, если повезет, премию.
– Но ведь музыканты зарабатывают на халтурах и тоях.
– О, тои в моей жизни появились очень поздно. В 90-х годах. Только после рождения Алишки я стала выступать на них. Вообще, у казахских эстрадных музыкантов не было принято зарабатывать на тоях. Это для нас считалось позором. И вот когда рухнул Союз, связи нарушились, работы не было, тогда появились бизнесмены, которые открывали компании, банки, и мы начали ездить по тоям и корпоративам.
– С уходом мужа в 1999 году не стало целой части вашей жизни. Что позволило вам устоять?
– Да, как стена рухнула. Но надо было детей поднимать, выживать. Я не могла пойти с протянутой рукой: «Помогите, люди добрые». И к кому я могла пойти?
– Вас знали многие.
– Они меня поддерживали. И, помню, на 30-летие творчества мне подарили квартиру. Какая это была поддержка! Я с четырьмя детьми жила в трехкомнатной квартире – двое моих сыновей и племянницы мужа, Маншук и Алия. Их родители умерли, когда они были подростками, я оформила опекунство и забрала к себе. А теперь представьте: из четверых детей трое были музыканты. Один начинает заниматься на фортепиано, другой ждет очереди, Алия играет на кобызе… Я помогала девочкам вырасти, получить по два образования, замуж выдала. А они мне помогали сыновей растить. Когда я уезжала, Мадишке, который совсем грудничком был, они ставили на видео мой концерт. И бедный малыш 3 часа на маму смотрел. Концерт заканчивался, он плакал, и запись включали снова.
– После ухода мужа так и не нашлось человека, который смог быть с вами рядом.
– С кем бы я ни встречалась, я обязательно начинала сравнивать. Бывает, в общей компании появлялся интересный человек, мы начинали общаться, дружить, но когда я замечала, что он все-таки не тянет на тот уровень, я оставалась с ним просто другом. Да, есть много замечательных людей, с которыми мне было интересно. Но этот человек должен быть настолько выше меня во многих отношениях, чтобы я на него смотрела снизу вверх, как на своего мужа. Давайте честно. С таким человеком, как я, очень сложно кому-то быть рядом. Он должен будет полностью принимать меня и полностью раствориться. Где я такого найду? Ни один мужчина-казах себя в такую жертву не отдаст.
– А не в Казахстане пытались искать?
– Никогда. Я казашка, я думаю по-казахски. В отношениях человек должен меня на 100% понимать и принимать. В межнациональном союзе этого не будет. Я должна буду отойти на второй план и служить нашей семейной жизни. А я к такому не готова. Насчет мужчины, которого нет рядом, я особо не переживаю. Я настолько занятой человек и настолько была счастлива со своим мужем, что одних только воспоминаний хватит до конца жизни.
– Вы не жалеете, что, будучи вынужденной много работать, вы мало времени проводили с детьми? Али вы постоянно таскали с собой по концертам. А с Мади как?
– С Мади тоже пришлось поездить. У меня есть видео, где я с детьми на гастролях. Мади сидит на плечах, а впереди бежит Алишка. Вы знаете, не было выбора. Дети остались, а кто их будет кормить? Я. Что, дома сидеть и плакать? Ну сколько можно плакать?
– Вы много плакали?
– И до сих пор плачу. Но я брала обоих детей – и на гастроли, зарабатывать деньги на жизнь.
– Как вообще назначаются цены за выступление? Вы же наверняка дорого стоите.
– Не всегда. Бывают молодые люди, которые берут намного дороже. Я знаю замечательную артистку, поющую только под фонограмму, но она получает в три раза больше меня. Ее песни – хиты, под которые люди пляшут на тоях. У меня-то музыка серьезная.
– А не было желания написать попсовую композицию?
– Опуститься на этот уровень – никогда. Если я все 42 года пела музыку, которая поднимала уровень культуры нашего народа, и вдруг запою что-то, чтобы меня на тои чаще приглашали? Меня и так приглашают, слава богу. Просто моя музыка в любом случае – не тойский формат.

Полоса подготовлена по материалам интернет ресурса esquire.kz