Анатолий Степанов: «Вода на сегодня – главное полезное ископаемое…»

Гидрогеологическая служба сегодня – одна из главных на земле. В этом уверен Анатолий Николаевич Степанов, учредитель ТОО «Костанайгидрогеология», и с ним нельзя не согласиться. Ведь вода – это то, с чего началась жизнь на планете и без чего она просто не сможет существовать.

Разговор с Анатолием Николаевичем, признаюсь, был для меня непростым. Как любой специалист высочайшего класса, он изъясняется своими, специфическими терминами, мыслит профессиональными категориями, так что корреспонденту, совершенно неискушенному в таком деле, как геология в целом и гидрогеология в частности, с одной стороны было очень интересно, но с другой – понятно, что изложить суть нашей беседы будет нелегко. Надеюсь, мой собеседник простит мне слишком упрощенный материал.

Краткая история

Анатолий Николаевич, можно сказать, стоял у истоков местной гидрогеологической службы.

– В начале 50-х годов прошлого века в области была группа геологических партий, одна из которых находилась в Затобольске с 1958 года. Стоит сказать, что по Казахстану имелось пять управлений гидрогеологической службы – центральное в Караганде, и еще четыре, одно из которых Кустанайское – северное. Все службы специализировались на разведке определенных полезных ископаемых, так, у нас это были железо и бокситы. А вот гидрогеологией, то есть разведкой водных месторождений, занимались тогда в последнюю очередь, – рассказывает собеседник.

При этом в Затобольске находилась так называемая партия нерудного сырья, которая занималась разработкой строительных материалов – глины, песка и т.п., которая работала на правах экспедиции. Гидрогеологической же партией руководили непосредственно из столицы – Алма-Аты. Позже произошла реорганизация, в результате которой в Затобольске появилась гидрогеологическая экспедиция. Собственно, преемником ее и является сегодня «Костанайгидрогеология».

Семейная династия

– Я геологоразведчик во втором поколении. Отец, 1926 года рождения, закончил в свое время фабрично-заводское училище и стал буровым мастером. По этой специальности и проработал всю жизнь. Когда война началась, он уже трудился, ему дали бронь, поскольку геологоразведка была очень важна. Отец рассказывал, что во время войны они работали на Мангышлаке, так и туда вражеские самолеты прилетали бомбить – настолько стратегической была геологическая служба!

Родом мои родители из Оренбуржья, а я родился уже в Казахстане, в Актюбинской области, поселке Яйсан аккурат на границе с Россией. Там была геологоразведывательная экспедиция, которая занималась разведкой залежей бурых углей. Когда эта работа была закончена, специалистов распределили в разные экспедиции, и наша семья попала в Кушмурун. Но здесь находилось только управление, а нас отправили на «полевой стан» – поселок рядом с совхозом «Баканский» – он на левом берегу, мы на правом. Сначала жили в палатках, к осени построили общежитие. Нашей семье дали комнату, в которой мы жили вчетвером – родители и мы с сестренкой. Здесь я закончил три класса начальной школы, причем в половодье приходилось переправляться через реку при помощи канатной люльки…

Потом родителей перевели в экспедицию, и они получили квартиру в щитовом, так называемом «финском» доме, где, кроме нас, жили и другие специалисты.

В 1957 году запасы угля были «защищены» (то есть геологи разведали и отчитались о данных по месторождению). К слову, здесь, прямо на залежах, хотели строить крупную ТЭЦ, но из-за проблем с водой проект застопорился, а потом и вовсе про него забыли.

После этого отец пару лет вахтовым методом работал в Северо-тургайской партии, но тут рядом с Новонежинкой, пробурив скважину, геологи накачали две бочки нефти. Началась разработка, мы переехали туда, и я, в то время уже восьмиклассник, начал работать в партии. Моя первая запись в трудовой книжке – рабочий. И трудился до поступления в Карагандинский политехнический институт.

Понятно, что постоянно находясь в этой среде, я выбрал профессию, связанную с геологией. Моя специализация – «Каротаж геофизических и нефтяных скважин» (Каротаж – полная запись информации, собранной во время бурения скважины посредством геофизических исследований. Такая информация позволяет построить полную картину геологического разреза, пройденного данной скважиной).

Производственную практику проходил на Мангышлаке, там буровая была как целый завод. А преддипломную – у нас, в Щербаково, там бурили скважину и были нефтепроявления, горел фонтан, мы делали газовый каротаж. Но, правда, и здесь дело по поиску нефти дальше не пошло.
«Притащил» сюда сына Андрея, это у нас уже третье поколение геологоразведчиков. Он прошел все этапы, был главным инженером, сейчас директор.

А внук Сергей поначалу вроде бы отошел от семейной династии, сначала пошел в военное учебное заведение, потом в Алматы учился в сфере IT. Но пару лет назад обрадовал – сказал, что определился и решил пойти учиться в горный университет в Екатеринбурге… Я его, к слову, тоже со старших классов приобщал к полевым работам.

Гидрогеология навсегда

Случайно ли попал Анатолий Николаевич в сферу гидрогеологии? Ведь на тот момент, когда он стал дипломированным специалистом, работа по специальности имелась, и даже в нашем регионе. Да в то время, не будь возможности трудиться по профессии, вопрос решался легко – работа ждала в любой точке Союза. Так что и Степанов собирался изучать недра Сибири, но, по его словам, «переманили» старые знакомые еще по Кушмуруну, позвали в Затобольск. Здесь была партия, где с 1971 работал геофизиком, потом старшим геофизиком, начальником геофизической партии, потом…

– Нас объединили в фирму наподобие «Рога и копыта», непонятно, чем занимались. А после возродилась гидрогеология – вода-то нужна. Это сейчас только поняли, насколько важная служба, раньше считалось – геофизики «белая кость», а гидрогеологи – так себе…

Служба, которую сейчас возглавляет Анатолий Николаевич, претерпела много реорганизаций. Самыми сложными, как и для всех, были 90-е. Правда, поначалу было еще нормально – гидрогеологи тогда проводили государственный мониторинг подземных вод, и за это еще платили, а потом стало совсем плохо. Еще и кадры стали терять – Степанов с горечью говорит, что много у них было хороших специалистов из немцев, почти все уехали на историческую родину…

– С 1996 года я – президент компании. В 1997 выкупили акции (к тому времени отрасль акционировалась, стали АО), отдали миллион, который взяли под 12% – очень тяжелое время было. А за работу с нами расплачивались мукой, пшеницей, капустой, арбузами…

За это время развалились почти все геологические экспедиции и партии, имевшиеся в области. Осталась съемочная экспедиция и мы, у них 1300 человек было, у нас – 600. Технику, что имелась, использовали для чистки снега, например. Хотя и своей работой занимались – бурили, например, озеро Мыльное, где нашли месторождение минеральных вод. Там собирались строить оздоровительную базу, да не задалось. Сейчас там лечебную грязь берут и возят в «Сосновый бор».

После «Геобайта», который занимается еще твердыми полезными ископаемыми, мы – самая крупная экспедиция в нашем регионе. Но есть большая проблема – нехватка кадров. Ведь сфера очень специфическая. Впрочем, стоит отдать должное – в Алматы, Семее готовят очень хороших специалистов.

Мы для них организовываем практику, к нам пару лет назад девушка даже из Москвы приезжала. Но все же – у нас 600 человек было, техники, инженеры, буровики – даже для этой работы надо было специальные курсы закончить. Сейчас проблема. Впрочем, я вижу, что везде так – что говорить, когда некоторые предприятия водителей на КамАЗ найти не могут?

Вода – источник жизни

– За 65 лет сколько было разведано месторождений! Делали схему для служебного пользования – они находятся на территориях населенных пунктов, которые долгое время без воды сидят, к примеру, Октябрьское.

В основном запасы мы разведали до 90-х годов, это процентов 80 из того, что имеется. У нас запасы «защищаются» максимум на 20 лет, потом делаем переоценку. И видно – месторождения истощаются или ухудшается их качество. Хотя воды у нас еще много. Но месторождения находятся не там, где люди живут. Например, самое южное – находится на территории Тургая, в месте, непригодном для проживания, там нерентабельно даже наблюдательный пункт держать, а нужна развитая сеть, которая следила бы за состоянием месторождения.

И еще – запасы загрязняются, качество подземных вод ухудшается. Здесь необходим качественный мониторинг, но сегодня «благодаря» системе госзакупок на услуги эту работу могут выполнять непонятные фирмы, у которых ни техники нормальной, ни специалистов. Они просто занижают стоимость своих услуг до минимума, и получают этот заказ. Да и другие виды специфических работ тоже.

Стоит сказать, что мы работаем не только в гидрогеологии, занимаемся еще инженерно-геологической съемкой, это разведка также строительного сырья. Кстати, любой проект на воду – это на 10 % вероятность обнаружения урана. К примеру, в Кокшетау мы как-то делали каротаж, и там приборы начали зашкаливать так, что решили – сломались. Заменили, снова опустили – а там опять аномалия, до 1000 микрорентген. Но у нас в области урановых месторождений нет, так, рудопроявления.

Также мы сотрудничаем с горнорудными компаниями, проводим научно-исследовательские изыскания. Не отстаем от жизни – проводим цифровизацию документов.

Словом, несмотря ни на что, наша служба сегодня востребована. А о том, как мы работаем, говорят рейтинги, которые проводятся среди предприятий, связанных с горнорудными, геологоразведочными работами. С 2013 года неизменно находимся в ТОП-100, причем всегда у нас «золото», «серебро» или «бронза».

Так что стоит помнить, что вода сегодня – это самое полезное ископаемое. Нефть, газ уйдут, им найдут замену, а вода нужна человечеству всегда. Поэтому, несмотря ни на что, идут люди в геологоразведку. И поверьте мне – это такая же необходимая профессия, как, например, хлебороб. Ведь и наш труд ценен тем, что результат его – для жизни людей.

Айгуль ЖУМАБАЕВА